Самостоятельность суждений — привилегия немногих: остальными руководят авторитет и пример.
Принуждая себя ничего не делать из того, что хочется, следует делать всё то, что не хочется.
Мы теряем три четверти себя, чтобы быть похожим на других людей.
Каждый ребёнок в какой-то мере гений, и каждый гений в какой-то мере ребёнок.
Никого так ловко не обманываем мы и не обходим лестью, как самих себя.
Истинный характер человека сказывается именно в мелочах, когда он перестаёт следить за собой.
Только тот, кто сам одарён, пожелает себе общества даровитого.
Кто не любит одиночества — тот не любит свободы.
Вера и знание — это две чаши весов: чем выше одна, тем ниже другая.
Чем более человек имеет в себе, тем менее для него могут значить другие.
Проповедовать мораль легко, обосновать её трудно.
Истина проходит через три стадии: сначала её высмеивают, потом ей яростно сопротивляются, и, наконец, принимают как очевидное.
В практической жизни от гения проку не больше, чем от телескопа в театре.
Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги.
Каждый принимает конец своего кругозора за конец света.
Врач видит человека во всей его слабости, юрист — всей его подлости, теолог — во всей его глупости.
Человек — единственное животное, которое причиняет другим боль, не имея при этом никакой другой цели.
Только кажется, будто людей влечёт какая-то сила, находящаяся впереди них, в действительности их подталкивает нечто сзади.
С точки зрения молодости жизнь есть бесконечное будущее, с точки зрения старости — очень короткое прошлое.
То, что люди зовут судьбой, — это по большей части глупости, совершённые ими самими.
Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты.
Оскорбление — это клевета в сокращенном виде.
Общительность людей основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством.
Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.
Мы редко думаем о том, что имеем, но всегда беспокоимся о том, чего у нас нет.